DINOWEB - палеозойские и мезозойские тетраподы

Мы с Чотоньи во многом похожи, хотя нас разделяют тысячи километров и мы живем на разных краях планеты: я - в сибирском городке Кемерово, он - в канадском городе со смешным названием Виннипег, куда его родители-венгры переехали вскоре после рождения сына.
Мы с детства любили динозавров, однако выбрали для себя профессию не палеонтолога, а биолога. Пока я изучал жуков-листоедов, Чотоньи рассматривал в микроскоп крошечных обитателей Атлантического океана. В свободное время и он, и я рисовали ящеров и выкладывали картинки в интернет. Для нас это было хобби, которым приятно заняться на досуге. Мы не были знакомы и нигде не пересекались, кроме одного сайта с галереями палеохудожников - Prehistoricsillustrated.com.
Поздней осенью 2004 года нашими картинками заинтересовался редактор английского издательства, работавший над книгами известного палеонтолога, футуролога и фантаста Дугала Диксона. Он пригласил нас в крупный проект, который завершился изданием двух больших томов. Первый, рассказывавший в основном про динозавров, вышел в 2006 году. Второй, с дополнениями про динозавров и информацией о других доисторических животных, увидел свет годом позже.
Для этих книг было нарисовано две тысячи акварельных рисунков. Команда иллюстраторов состояла из двух опытных художников - Роберта Николлса и Дениса Овендена, - и нескольких молодых, мало кому известных анималистов: француза Алена Бенето, канадца Джулиуса Чотоньи, англичанина Стюарта Картера и меня.
Особой честью для нас было консультироваться с автором книг, Дугалом Диксоном - настоящей звездой палеонтологии. Несмотря на свой почтенный возраст и высокий статус он был очень дружелюбным, разговорчивым, молодым по духу и полным интересных идей. Он на равных общался с нами и это было очень лестно. Диксон старался отвечать на все вопросы, а когда не мог найти ответ, привлекал к решению проблемы других не менее именитых ученых.
Общение с ним наполняло меня (подозреваю, что и других художников тоже) огромной радостью. Ведь именно благодаря его книгам я когда-то начал рисовать динозавров. По окончанию работы я не удержался и выслал ему в подарок акварель с кемеровским пситтакозавром - эдакий палеопривет из Сибири.
О том, что Чотоньи тоже участвовал в проекте, я узнал лишь тогда, когда получил по почте авторский экземпляр книги. Признаться, его иллюстрации впечатлили меня больше всего. Все они были замечательными, что редко встречается даже у маститых художников. Лучше всего были два больших разворота с южноамериканскими хищными абелизаврами.
Лишь потом я вспомнил, что еще в 2000 году, когда мои картинки только появились в интернете, Джулиус одним из первых написал на них отзыв.
После публикации книг Диксона у некоторых из нас увлечение палеонтологией и живописью стало занимать большую часть жизни. Чотоньи довольно скоро стал известным в Канаде анималистом. Его иллюстрации можно увидеть в музеях, они нередко появляются в книгах и журналах.
Я стараюсь следить за его творчеством. Мы иногда переписываемся, делимся новостями. Когда "ПалеоМир" предложил мне взять у Чотоньи интервью, я обрадовался возможности узнать про него больше. Он тоже с радостью согласился ответить на вопросы. И кажется, беседа получилась интересной не только для нас.

- Джулиус, твоему знакомству с Диксоном предшествовало несколько лет весьма плодотворного творчества. Расскажи, как ты увлекся палеонтологией и рисованием?
- Ответить на этот вопрос так же сложно, как вспомнить, когда я впервые заметил, что небо голубое. Мне кажется, я всегда увлекался древней историей планеты, возможно, из-за того, что она такая необычная и странная. Кроме того, я по складу ума ученый и меня будоражат открытия, а исчезнувшие миры - это целый склад бесконечных открытий. Когда я начинаю знакомиться с доисторическими животными, мое состояние близко к тому восторгу, какое бывает у ребенка в Рождественское утро.
Рисовал я тоже всегда. У мамы, наверное, где-то хранится мое гениальное творение, нарисованное в три года. Там изображен петух, но он выглядит как цыпленок, которому не удалось перейти дорогу.

- Сильно изменилась твоя жизнь после работы с Диксоном?
- Конечно! "Иллюстрированная энциклопедия динозавров", вне всякого сомнения, стала началом моей карьеры палеохудожника. Именно Диксон и редакция Anness Publishing втащили меня в иллюстрирование книг. В конечном итоге я втянулся в эту работу и нарисовал картинки для четырех книг этого издательства, две из которых написаны Диксоном. В результате я приобрел неоценимый опыт сотрудничества с авторами и редакторами.

- У тебя биологическое образование. Это помогает рисовать доисторических животных?
- Да. Иногда кажется, что у меня две жизни. В одной я изучаю необыкновенные природные сообщества. Например, пустынные растения юкки, которых опыляют не бабочки, а мотыльки; или мхи-мазохисты, существующие благодаря тому, что их топчут олени; или странные и удивительные океанические миры, возникшие в гидротермальных отверстиях на двухкилометровой глубине…
В другой жизни я далек от этого и провожу бесконечные часы за рисованием животных, преимущественно динозавров. Я самоучка, хотя и закончил первый курс университетских художественных курсов. Впрочем, я думаю, что ключ к мастерству в рисовании, как, собственно, и в любой другой области, лежит в стремлении как можно больше времени заниматься совершенствованием. Дело даже не в технике, а, скорее, в видении мира глазами художника.
Я постоянно впитываю в себя и обдумываю что-то новое - цвет и форму облаков, свет, струящийся сквозь листья ярким летним полднем - чтобы затем превратить все это в краски и линии так, чтобы образы получились максимально реалистичными.
Наверное, большую роль в моей работе сыграло основательное изучение форм, расцветок и движений живых существ. И, конечно, долгие дни, проведенные наедине с карандашом и кисточкой, от которых меня безуспешно пытались оторвать друзья.

- Вначале ты рисовал красками и карандашами. Сейчас увлекся цифровой обработкой и фотоколлажами.
- Первую графическую программу я купил в 2007 году. Меня привлекла ее большая терпимость к ошибкам, которые легко можно исправить, удивительная гибкость и возможность параллельно работать с несколькими слоями так, как мне удобно, в любом порядке. Если есть настроение, я могу начать прорабатывать задний фон, а могу, наоборот, заняться рисованием ближних зверей. Различные фото-примочки позволяют придавать картинам большую реалистичность. Я с удовольствием пользуюсь всеми преимуществами компьютерных технологий, потому что самое важное для меня - достоверно показать мир, который, увы, нельзя сфотографировать. Тем не менее, компьютерные технологии пока остаются для меня чем-то новым и не вполне привычным.

- Животные на твоих реконструкциях часто получаются невероятно яркими и красочными, но при этом выглядят естественно. Как тебе это удается?
- Спасибо за комплимент. Здесь я опираюсь на свой опыт биолога. Чтобы подобрать яркую, но натуральную окраску, нужно всего лишь внимательно присмотреться к природе. Меня всегда восхищали расцветки современных животных. Думая, как раскрасить динозавров, я пытаюсь применить к ним принципы современной экологии.
Расцветка почти всегда подчинена строгой селекции. На длинных животных неизменно появляются полоски, визуально делящие их на части и позволяющие сливаться с окружающей обстановкой, прятаться от врагов.
Яркая окраска рассчитана на привлечение потенциального партнера. Она говорит о ловкости и хитрости своего обладателя - ведь, несмотря на вызывающий вид, его не смогли съесть хищники.
Контрастные цвета имитируют или указывают на реальную ядовитость животного, демонстрируют его способность постоять за себя. Такая окраска словно сигнализирует врагам, что не стоит тратить время на бессмысленную и бесполезную схватку. Поэтому я, например, раскрасил хвост анкилозавра сочными черными и желтыми полосками.

- Что ты думаешь о собственных работах?
- На самом деле, я не так давно занимаюсь палеоиллюстрированием, поэтому могу сказать, что все еще учусь рисовать. Надеюсь, мне удается сохранять здоровый баланс между самодовольством и самокритикой. Оба этих качества необходимы художнику.
Я стараюсь совершенствоваться и хочу, чтобы мои работы были как можно более реалистичными. Временами я доволен результатом, временами - нет. Хотя всегда приятно завершить какой-нибудь большой проект и потом наслаждаться достигнутой целью. Пусть ироничная эпитафия на моем надгробии звучит примерно так: "Я не доволен собой; я далеко за пределами этого!" (здесь игра слов: то ли человек далек от совершенства, то ли он значительно лучше, чем само совершенство – А.А.)

- Над чем сейчас работаешь?
- Вовсю тружусь над изображением тех мест, где гнездились динозавры - в самых разных частях света. Еще приступил к очень захватывающему проекту по пермскому периоду. Так как до этого большая часть моих работ была связана с динозаврами, у меня прямо все зудит в предвкушении путешествия в еще более древние времена. Наконец-то у меня появилась возможность сделать это!
Кроме того, я все еще пишу кандидатскую диссертацию по микробиологии. Надеюсь, что в будущем стану заниматься одним только творчеством. Хотя преподавать науку мне тоже нравится... Пару лет назад я читал лекции по микробиологической экологии, и это было здорово. Может быть, получится в будущем совмещать рисование с преподаванием или даже с исследовательской работой?

- Кроме вымерших животных что-то рисуешь?
- Конечно. Одно время увлекался портретами, пока заказы на ископаемых ящеров не вытеснили все остальное. Сейчас иногда рисую современных животных. Совсем недавно закончил работу над новой книгой о канадских млекопитающих и отдал несколько картинок для книги о китах и акулах, которые для меня - вторая страсть после динозавров. Постепенно учусь рисовать космос и фэнтези. Мне не хватает времени в сутках, чтобы воплотить все то, что жаждет нарисовать моя рука!

- Что-то особенное мечтаешь нарисовать?
- Хочу нарисовать всё. Серьезно, мои интересы весьма разнообразны. Мне нравится переносить на бумагу беспозвоночных, растения, древних амфибий, рыб, микроорганизмы, фантастические сюжеты. Мне кажется, я сумел чего-то добиться в качестве художника благодаря тому, что стремился узнать как можно больше не только о динозаврах, но и практически обо всех научных разработках. Это позволило мне "повысить свою стоимость на рынке". Ну, а если более конкретно, мне хочется нарисовать все известные виды динозавров.

- Это будет прекрасная работа. Часто твои намерения осуществляются?
- Знаешь, я весьма доволен тем, чего сумел достичь. Думаю, это произошло благодаря постоянному тяжелому труду. Мои друзья и домашние говорят, что я трачу все свое время на работу и сон, причем первое занимает все больше и больше времени. В равной степени мой успех зависел от того, что я работал с действительно замечательными людьми. Среди них было много великолепных палеонтологов, редакторов, дизайнеров. Спасибо им всем!

- С кем интереснее работать: с музеями или издательствами?
- Наверное, с музеями. Там более гибко подходят к вопросам экспозиции, и мне нравится, что люди увидят мои работы в практически натуральном виде и размере. Кроме того, в музеях есть палеонтологи, с которыми интересно и полезно общаться. Конечно, в издательствах тоже работают консультанты, но в музеях коллективы специалистов получаются какими-то более душевными и сплоченными. И они относятся к выставкам как к настоящему культурному событию, что мне очень близко.

- Что для тебя важнее в иллюстрациях: воображение или научная точность?
- Одинаково важно и то, и другое. Хорошему палеохудожнику нужно уметь находить грань между воображением и наукой. Палеонтологическая реконструкция отличается от фэнтези тем, что строится на строгом соответствии научным сведениям.
Каждый раз, когда я рисую, то стараюсь подробно расспрашивать одного или больше палеонтологов об особенностях животных. Недавно я заканчивал работу для выставки, посвященной 25 годовщине Королевского Тиррелловского палеонтологического музея. Мою работу курировали шесть специалистов: палеонтологи, палеоботаники, геологи, потому что нужно было передать все великолепие и богатство исчезнувшего мира - начиная от динозавров и морских рептилий, и заканчивая доисторическими хвойными, насекомыми и падением астероида. Было трудно, но очень интересно.
Я всегда открыт для конструктивной критики экспертов, потому что заинтересован в достоверности своих работ. У ученых многому можно научиться. Если нет возможности получить совет, приходится читать груды работ экспертов и внимательно рассматривать фотографии окаменелостей.
Но нельзя забывать и о том, что задача палеохудожника - не просто воплотить в красках научные сведения, но и заинтересовать публику, способствовать появлению нового поколения ученых, увлечь каждого зрителя, а не только тех, кто и без того любит палеонтологию. Чтобы добиться этого, нужно делать иллюстрации максимально привлекательными.
Я бы назвал свои работы "научными иллюстрациями". Этот термин объясняет мою цель: стараться наиболее точно применить результаты научных исследований в реконструкции исчезнувшего, но вместе с тем реального и естественного мира.

- Расскажи, как прошли мастер-классы для детей, которые ты анонсировал на своем сайте.
- Что тут сказать? Дети - самые фанатичные поклонники динозавров, это известно. С ними забавно иметь дело, потому что они без оглядки могут отдаваться любимому делу. Я три раза учил их "рисовать динозавров". Каждое занятие имело свое очарование.
Ученикам четвертого-пятого классов я показывал, как изобразить тираннозавра. Возможно, самым приятным было то, что один мальчик, про которого учитель сказал, что он хулиган, оказался одним из самых внимательных и заинтересованных.
В другой раз я показывал, как нужно "нарастить" плоть на скелет динозавра. Занятие проходило в книжном магазине и прийти туда мог кто угодно. В результате собрались самые разные по возрасту детишки, и было очень сложно изъясняться так, чтобы пятилетним малышам было не слишком сложно, а подростки не умирали со скуки. Но, похоже, у меня получилось. До самого конца занятия все выглядели увлеченными. Народу было битком, несмотря на то, что на улице термометр показывал без малого минус 40. Вот это настоящий энтузиазм!

- Много времени уходит на создание иллюстрации?
- По-разному. Самой быстрой картинкой у меня был маленький эоценовый примат Darwinius masillae из Месселя, которого я нарисовал за одну бессонную ночь. Дольше всего я делал настенную фреску длиной 19 метров, изображающую меловую экосистему штата Монтана. Это родина гадрозавра Brachylophosaurus, найденного в 2008 году в удивительной сохранности - в виде окаменевшей мумии. Я потратил на фреску три месяца. Ее можно увидеть на моем сайте. Правда, для этого фреску пришлось разрезать на десять частей, иначе не получалось ее опубликовать.

- Какие палеоанималисты оказали на тебя самое большое влияние?
- Очень многие! И каждого я люблю за что-то особенное. Джона Сиббика - за его экстраординарные ландшафты и невероятно детализированных динозавров. Грегори Пола - за удивительную внимательность к анатомии и динамичность. Марка Халлета - за мастерство и полноцветные реставрации палеоэкосистем. Дугласа Хендерсона - за знаменитую реалистичность "снимков" доисторической жизни. Джеймса Гарни - за владение светом и движением. Конечно, мне нравятся реконструкции Зденека Буриана. Помню, как рассматривал его работы в старых книжках, а потом часто встречал иллюстрации, сделанные явно под влиянием его работ.
Одни из самых реалистичных иллюстраций, которые я когда-либо видел - это работы Маттернеса, чья живопись, едва ли не фотографии, третичного периода висят в Смитсонианском музее естественной истории.
Сейчас можно наблюдать стремительный прогресс нескольких талантливых художников, у каждого из которых свой уникальный стиль: Рауль Мартин, ты, Майкл Скрипник, Ален Бенето, Фабио Пастори, Майкл Берглунд.

- С кем из них общаешься?
- Я переписываюсь со многими художниками со всего мира - из Италии, России, Испании, Англии, США. Но лично мы не встречались, хотя иногда очень хочется как-нибудь собраться всем вместе.

- Кроме тебя в Канаде кто-нибудь рисует вымерших животных?
- Первые, кто приходят в голову - это известный во всем мире живописец Майкл Скрипник и скульптор Брайан Кули.

- А из российских анималистов кого-нибудь вспомнишь? Например, Алексея Быстрова или Константина Флерова?
- К сожалению, я почти не знаю русских палеохудожников. Есть один, с творчеством которого я хорошо знаком и чьими работами восхищаюсь уже много лет. Это ты. Твое стремление к анатомической достоверности по-настоящему замечательно. Другой художник, Дмитрий Богданов, тоже делает прекрасные работы, большей частью посвященные пермскому периоду.

- Может быть, кого-то знаешь из русских палеонтологов?
- Забавная штука: я больше знаком с российскими микробиологами, чем с палеонтологами. Это, наверное, из-за специфики моих научных исследований. Но, как часто бывает в науке, особенно в таксономии, отдельные люди обретают бессмертие в названиях животных. Например, великий доктор Иван Ефремов, описавший множество зверообразных рептилий, увековечен в имени динозавра Tarbosaurus efremovi. Название придумал другой русский палеонтолог, Евгений Малеев, в честь которого в свою очередь назвали анкилозавра Maleevus. Я рисовал этих ящеров для книги Диксона.

- Раз разговор зашел про Россию, скажи – много ли знаешь наших вымерших животных?
- Если вкратце, то в России было открыто множество ящеров пермского периода - биармозухи, эстемменозухи, антеозавры. Причем не только отдельные виды, но и целые экосистемы. Я сейчас как раз занимаюсь реконструкцией пермской фауны и подробно знакомлюсь с российскими находками.

- Недаром пермский период назван в честь российского города. Зато у вас в Канаде есть великолепные мезозойские местонахождения. Ездишь туда на раскопки?
- Я бы сказал, что охочусь на окаменелости, не вставая с кресла. Палеонтологи промывают породу в поисках интересных костей, а мне приходится процеживать через себя колоссальное количество научных публикаций в поисках новых интересных фактов. И эти путешествия с каждым разом становятся все более захватывающими. Замечательным примером может служить недавнее открытие того, что перьевые структуры динозавров были разноцветными.
Я участвовал в нескольких любительских экспедициях и получил прекрасный опыт лазания по горам. Костей не нашел, но с радостью собирал трилобитов и отпечатки морских животных на сланцах. Они теперь лежат в моей коллекции окаменелостей. Там вообще-то не бог весть сколько экземпляров, но я постепенно пополняю коллекцию в своем любимом магазинчике в национальном парке Банф в Скалистых горах.
Я люблю просто путешествовать. Если удается оторваться от холста и лабораторных экспериментов, то занимаюсь спортивной ходьбой по скалам, горными лыжами или брожу без особой цели и фотографирую. Недавно благодаря моей невесте увлекся скалолазанием и мореплаванием. Она большая любительница приключений и сделала мою жизнь чрезвычайно богатой.

- Теперь вопрос – традиционный, как раз про путешествия. Если тебе подарят билет на машину времени, куда отправишься?
- Ух, сложный вопрос! И ученый, и художник во мне перевозбудились бы от такой возможности. Первый - от желания исследовать новое, второй - нарисовать все это.
В истории было так много изумительных эпох, которые хочется посетить: космическое столкновение, породившее Луну, первые самовоспроизводящиеся макромолекулы, революционные химические изменения, случившиеся 2,2 миллиарда лет назад и позволившие фотосинтезу выбрасывать гигатонны кислорода в атмосферу, что привело к появлению воздушной смеси, которой мы дышим…
А потом были экзотические морские экосистемы Бёрджесса; угольные болота каменноугольного периода с гигантскими артроподами, куча всяких динозавровых сообществ триаса, юры и мела, увидев которые, можно было бы, наконец, ответить на проклятые вопросы о цвете динозавров, температуре их тела, о том, какие ящеры обитали в горных областях.
Еще было бы здорово оказаться в олигоценовом мире, где огромные свиноподобные твари охотились на карликовых верблюдов. Или увидеть тот момент, когда приматы впервые развели огонь… Все это восхитительно и прекрасно подходит для путешествия.
Однако мне было бы любопытнее увидеть кое-что другое. Как ученый я надеюсь, что в скором времени креативный и новаторский Homo sapiens найдет возможность разузнать о древнем мире гораздо больше, чем известно сейчас.
Но в любом случае останутся неизведанными и таинственными миры будущего. Поэтому, если бы машина времени существовала, я бы нажал на газ и рванул вперед лет эдак на миллиард.
Только представьте, во что превратится многоклеточная жизнь, если будет развиваться еще миллиард лет! Она станет вдвое старше своего нынешнего возраста, население земли приблизится к своему максимуму - полному и абсолютному пределу. Водородное топливо на Солнце почти иссякнет, звезда будет превращаться в красного гиганта. Было бы интересно узнать, как жизнь на Земле приспособится к этим условиям. Во что она превратится?
Даже если планета окажется мертва, обязательно найдутся окаменелости для изучения, главное - не забыть хорошие инструменты для их добычи. Кто знает, может быть, я найду экземпляры "ПалеоМира", чудом сохранившиеся в толщах земли. Тогда я отложу геологический молоток, открою последнюю привезенную из прошлого баночку газировки, усядусь поудобнее в нише у дымящихся камней и начну читать о захватывающих открытиях в палеонтологии, про которые человечество писало в незапамятные времена.

- Красочная картина. Напоследок скажи, как часто тебе приходится давать интервью?
- До этого я общался с журналистами четыре раза. Три интервью были для журналов и газет в США, Венгрии и Чили, еще одно - для местного телеканала в Виннипеге. Последние три интервью были в этом году. Наверное, это хороший знак. Я надеюсь, внимание журналистов отражает растущий интерес публики к моим работам.

- Четыре интервью - по одному на страну. Наше, пятое, добавит в твой список Россию. Спасибо за столь обстоятельные ответы!
- Спасибо тебе, что познакомил российских читателей со мной!

Беседовал Андрей Атучин, редактор Антон Нелихов
Иллюстрации Чотоньи можно посмотреть на его сайте - http://csotonyi.com

DINOART